Потерянные Души - Страница 115

115

Стив был уже у бара – заказывал им обоим по пиву. В последние дни он «прибился» на «Dixie». Пил только этот сорт: либо просто, либо запивал им виски. Духу совсем не хотелось пива. Он бы лучше пошел в круглосуточный магазин и купил там бутылку крепленого вина. «Дикую розу Ирландии» или «Ночной экспресс». Ему нравились густые сладкие вина. Ему нравилось, как тает на языке сахарный аромат винограда с легким привкусом перебродивших ягод. Такое вино напоминало ему ягодные сиропы, которые бабушка делала ему в детстве: столовая ложка на ночь, крошечная ликерная рюмочка за завтраком. Он помнил, как она говорила: Выпей все, до последней капли. Это вылечит кашель. А от этого у тебя будут румяные щечки. Больше всего Духу нравилось питье из фруктового сока и сахарного сиропа. Этот сиропчик не даст тебе окончательно повзрослеть. В тебе навсегда сохранится что-то от ребенка.

Фруктовый сок и сахарный сироп.

В основном.

Стив подошел к нему, держа в обеих руках по запотевшей бутылке пива. Дух забрал у него свою бутылку, и их пальцы на мгновение соприкоснулись, и Стив улыбнулся своей прежней улыбкой – пьяной и беззаботной, – и на секунду Духу показалось, что они дома, в «Священном тисе», у них перерыв между двумя отделениями концерта, и они отдыхают, попивая пивко, и все у них хорошо.

А потом начался концерт.

Голос солиста из «Bauhaus» сорвался с высот психопатически-сексуального восторга в мрачные глубины отчаяния. Песня оборвалась так внезапно, как будто у певца случился жестокий приступ рака горла. Раздалась барабанная дробь, группа вышла на сцену. Протяжный басовый аккорд… а потом самый воздух в клубе как будто застыл от леденящего кровь, запредельного вопля в две глотки.

Стив с Духом стояли очень далеко от сцены, и им не было видно почти ничего. Они переглянулись, услышав вопль, который врезался в сигаретный дым, пробрал слушателей до костей и прошел сквозь стены, расписанные разноцветными граффити. Когда в дымном воздухе зазвучали слова первой песни, толпа зарябила и расступилась. От дальней стены до самой сцены образовался довольно широкий проход, и Дух впервые увидел любовников Эшли. Близнецов.

Каждый нерв в его теле зазвенел, словно туго натянутая струна. Он выронил бутылку с пивом, и пена растеклась по липкому полу. Смутно, словно со стороны, он почувствовал, как намокли его кроссовки, как Стив повернулся к нему со словами: «Блин, ты чего?!» – и быстро нагнулся, чтобы спасти остатки пива, пока оно все не вылилось из бутылки. Духу хотелось схватить его за руку – чтобы предупредить, защитить, чтобы просто почувствовать тепло знакомого тела.

Но он не мог даже пошевелиться. Он мог только стоять и смотреть на сцену, на губы двоих близнецов, которые шептали в микрофон:

– Смерть – это легко…

Они практически не изменились с той ночи на холме у Роксборо. С той ночи, когда Дух видел их во сне. Разве что теперь они оба носили темные очки – даже при тусклом приглушенном освещении, в дымном воздухе, в синем мареве. И они были гораздо красивее, чем в его сне. И сексапильнее, чем на холме.

Они больше не производили впечатление сухих ломких кукол. Их кожа уже не смотрелась так, как будто она должна слезть лохмотьями при малейшем прикосновении. Сегодня ночью их губы были накрашены ярко-красной помадой, а их десны и языки влажно поблескивали сочно-розовым. Их белая кожа была упругой и гладкой, как миндаль. Разноцветные шелка колыхались в такт их движениям. Они обнимались, прижавшись друг к другу щеками. Их волосы переплелись – длинные пряди рубиново-красного и бледно-желтого цвета, – как языки разноцветного пламени. Их лица в точности повторяли друг друга, и в этом было что-то распутное, но и прекрасное тоже.

Когда голоса близнецов прикоснулись к Духу, ему показалось, что он уловил и их запах, пьянящий букет из земляничных духов, ароматизированных сигарет, вина, крови, дождя и любовного пота. Всего того, что они любили при жизни, всего того, что разрушило их красоту и истощило их сочную плоть, всего того, что давало им силы существовать сейчас. Ароматы духов и пряностей, вино и кровь, секс и дождь… жизненные соки других людей, которые они выпивают, чтобы питать свои хрупкие засыхающие тела, чтобы возрождаться к подобию жизни.

Они шептали ему свою песню.

Смерть – эта сладостная темнота.
Смерть – это вечная красота.
Смерть – это любовник с тысячами языков…
И ласки тысячи насекомых…
Смерть – это просто.
Смерть – это легко.
СМЕРТЬ – ЭТО ЛЕГКО, СМЕРТЬ – ЭТО ЛЕГКО, СМЕРТЬ – ЭТО ПРОСТО.

Ребята, собравшиеся на концерт, должно быть, уже не раз видели выступление близнецов, не раз слышали эту песню. Они подхватили припев:

– Смерть – это легко.

Девушка рядом с Духом подняла руки над головой и принялась раскачиваться из стороны в сторону. На ней была черная шляпка с черной же кружевной вуалью, которая закрывала всю верхнюю половину лица. Траурная вуаль. Рядом с ней, обнимая себя за плечи, стоял юноша в черной футболке-сетке и черной кожаной куртке – парнишка примерно одних лет с Никто. Дух заметил, что его лицо блестит от слез.

– Смерть – это легко, – шептал зал.

Дух закрыл глаза, но не сумел закрыться от мыслей, витавших в зале. Он знал, что они в это верят – эти бледные дети в черном. Иначе зачем бы им одеваться в траурные цвета, зачем бы им резать вены у себя на запястьях тонкими острыми бритвами, от которых потом остаются белые шрамы, похожие на паутину?! Иначе зачем им встречаться на кладбищах по ночам, доводить себя до полного изнеможения, а потом утолять свой голод дымом ароматизированных сигарет, крепкой выпивкой и кислотой, которую они глотают с восторгом дошкольников, громящих конфетную лавку?!

115